Софья Оранская

– Известно, что во Франции существует так называемый “культ еды”. Что это означает, и как это сочетается с традиционным представлением о французах как о нации, не страдающей проблемами лишнего вес?

– Это правда – во Франции настоящий культ еды. Трапеза для француза – это не просто “лишь бы было чем набить…”. Трапеза для француза – это церемония. Как, например, церемония Чая для японца. То есть француз не поглощает все что попало, он “распробывает”. Причем здесь все важно : не только “что”, но и “как”. Сервировка стола имеет большое значение – чтобы “радовало глаз”. Затем запахи. Здесь тоже всё продумано. Есть запахи, которые возбуждают аппетит, а другие – заглушают. А запахи сыров! А винный “букет”! Ну и, конечно, вкус. В общем, что говорить, француз – эстет. Даже в еде. Без этого настоящего француза просто невозможно представить. Правда, иногда здесь проявляется негативная сторона : за всем этим порой теряется главное – само общение. То, что “пробуется” во время званого вечера, становится важнее самой встречи. Но справедливости ради надо заметить – так происходит редко. Потому что француз настолько к этому культу еды привыкает (с детства), что достаточно быстро в любой обстановке находит баланс между “полезным и приятным”. А что касается второй части вашего вопроса, то здесь надо сказать, что культ еды никоим образом не влияет на появление лишнего веса. Культ еды – это не обжорство. Это искусство экилибра, сбалансированности и, конечно, вкуса. Искусство правильного и красивого, иначе не скажешь, питания.

– Так значит верно, что у француза развитый вкус?

– Не верно. Француз – эстет. Но это еще не говорит о развитом вкусе. Эстетизм нередко переходит у француза в “эстетство”. Знаете ли, француз помешан на “красивом”. Но далеко не всегда он способен отличить красивое от “красивенького”. В результате рождается пошлость красивенького : все эти канарейки, пошлые репродукции на стенах – что очень здесь в моде, пепельницы с отпечатанной на дне… Монной Лизой, герань на балконах (знаете, ухода особого не требует, а красная и “пышная”, видно издалека… в общем, красивенько так получается, заманчиво даже как-то), а в туалетах, простите за столь интимную подробность, вешают репродукции…ну, например, Ван Гога или… какую-нибудь вырезку из журнала со стихами известного французского поэта… В магазинах – музыка, под которую хочется “отключиться от мира сего” или плакать, а вы под нее покупаете курицу, минералку и туалетную бумагу. А в воскресенье вы пойдете с детьми в кино, так там фильм не начнется, пока ползала ни накупит себе всякой снеди – конфет, мороженого, поп-корна и кока-колы… чем в конце фильма и “загажен” весь зрительный зал. А вечером вас пригласят в гости, и ужинать вы будете при свечах и уплетать деликатесы под музыку Вивальди, а то и самого Баха… В общем, наипошлейшее соединение “полезного с приятным”, “хлеба и зрелища”. Причем, надо сказать, эта пошлость красивенького имеет здесь как бы разные уровни, в зависимости от социального уровня : у бедных – пошлые репродукции, у среднего француза – ужин под Баха, у элиты – пошлые картины и пошлые взаимоотношения. А суть-то от этого не меняется. Знаете, а ведь во французском языке нет самого слова “пошлость”. То есть это говорит о том, что самого понятия этого для француза не существует. Слова-эквиваленты русского слова “пошлость” не передают главного, что есть в этом понятии. Ну, говорят по-французски “тривиальность” или “банальность”. Или “мелко-буржуазность” (то есть “мещанство”). Во всех этих понятиях во французском понимании сквозит одно : подчеркивание некоей “серости”, “обычности”, “застоя”, “консервации”. Но во французском менталитете отсутствует понятие пошлости в русском понимании : не в смысле серости, а в смысле безвкусицы. Поэтому они и не понимают, почему нельзя вешать репродукцию Ван Гога в туалете и ужинать под Баха. У них размыты границы между истинным и ложным эстетизмом.

Интересно заметить, между прочим, что многие русские художники – и временно выставляющие свои работы во Франции, и те, кто здесь давно живет – все они, как в один голос, говорят о той безвкусице и отвратительной пошлости, которая выставляется в большинстве французских галерей : а ведь кажется, кто-кто, а галерейщик должен что-то понимать в искусстве. А он в массе своей подчиняется коньюктуре. Отсюда напрашивается вывод о вкусах публики.

– Но, может, русские художники так говорят от зависти : кого-то выставляют, а ему все никак не удается найти своего “галерейщика”?

– Не думаю, что от зависти. Я сама посещала много выставок и галерей. И полностью с этим мнением согласна, а я, как вы понимаете, в этой области человек незаинтересованный.

– А как у французов с чувством юмора?

– В порядке. Но знаете, русскому человеку, даже очень долго прожившему во Франции, многое во французском юморе так и остается непонятным. Я, например, поэтому в театр на комедии не хожу : все вокруг смеются, а мне не смешно. Причем французским языком я владею очень хорошо. Юмор, он по сути, как оказывается, очень специфически-национальный. Французы, например, так же совершенно не понимают русский юмор. Мне с этим приходилось не раз сталкиваться. (…) А потом, вы знаете, французы помешаны на сексе. И 90 процентов французского юмора сводится всё на одну же тему. А русскому человеку это быстро надоедает. Ему нужен разговор “про жизнь”.

– Кстати о русских женщинах. Почему французы-мужчины буквально ринулись в страны Восточной Европы, в том числе и в Россию, в поисках своей второй половины? Что это – мода? поиск экзотического? желание “обновить кровь”?

– Думаю, что всё вместе. Нередко приходилось мне слышать от французов-мужчин: “Русские девушки, женщины – очень красивые”…

– Но где же они этих красивых женщин видят? Из чего родилось подобное мнение?

– “От рта к ушам”, – как говорят французы. Одни видят “вживую”, например, бизнесмены, имеющие свои “дела” в России. Они рассказывают другим. А потом много русских женщин живет во Франции, и не все, между прочим, замужем, многие приезжают на учебу или временную работу. В общем источников информации более чем достаточно.

Но красота – это лишь четверть дела. Красивых китаянок, японок, негритянок и метисок тоже достаточно…. Но французы интуитивно больше склоняются к красивым женщинам из Восточной Европы, особенно из Польши и России. Вот вам ответ на вопрос об “обновлении крови” и “улучшении породы”. И ничего вульгарного в этом нет. Никакой чистоты нации, придуманной нацистами, нет и быть не может, даже наоборот : как только нация закрывается в себе, она быстро начинает склоняться к своему неизбежному закату, как бы “самоистощается”.

Но знаете, кроме “моды”, “экзотики” и “обновления крови” есть здесь и другие моменты. Увы, далеко не романтичные. Дело в том, что активное мужское начало в личной жизни у французов сильно подавлено. Подавлено ярко-выраженной эмансипацией и независимостью французской женщины. И это характерно для всего Запада : идет неизбежное разложение патриархальной системы. Француза-мужчину, конечно, всё это злит, вот он и бросается в поисках утраченного рая “во вне”, к тем женщинам, которые, по его представлениям, более “традиционны”. А потом ведь не забывайте, женщина из Восточной Европы – это женщина из другой “системы,” и языка французского часто она не знает, ни тем более французских законов, а, значит, доминирующее положение в семье мужчине хотя бы на несколько лет обеспечено.

Интересно, кстати, заметить, что многие французские брачные агенства, почувствовав золотую жилу, так же ринулись в крупные города России. Но вот что за всем этим стоит… Для агенства, конечно, обогащение. А за поведение “клиентов” оно не отвечает.

– Что вы этим хотите сказать?

– Приведу пример. Как-то раз одна моя подруга приехала по своим делам в Париж и остановилась у меня. Однажды она попросила меня об одной услуге. В Москве она нашла какой-то филиал французского брачного агенства, куда и отослала свои данные. Но раз она уж сама в Париже, то решила сходить в это агенство, но все-таки ей необходима моя помощь как переводчика, т.к. она неважно говорит по-французски. Я позвонила в агенство, объяснила ситуацию и попросила о рендеву. Мне сначала ответили, что вообще-то женщин в агенстве они не принимают (женщины присылают свои данные по почте и потом ждут… своего “желанного”), но в виде исключения… В назначенный день мы пришли. Директор агенства сначала нашел досье моей подруги, затем долго, но очень деликатно и любезно, расспрашивал о ее жизни, т.е., скажем так, дополнял “досье”. Потом задумался. Принес три “каталога” и обратился уже ко мне, и между строк, как обычно и бывает у французов потому, что в лоб они таких вещей не говорят, читалось : дело вашей знакомой – швах, вряд ли мы можем ей дать телефоны подходящих кандидатур. А тем временем, я перелистывала “каталоги” : в первом были досье молодых, примерно до 27 лет девушек, с письмами о себе и фото, и все одна к одной, скажем так, девушки первого сорта – очень красивые, с высшим образованием, никогда не были замужем, детей не имеют, знание языков, из хорошей семьи, без проблем со здоровьем, но с многочисленными хобби и интересами (типа пианино или конный спорт и т.п.). Во втором “каталоге” были сгруппированы девушки и женщины постарше и уже с некоторыми “проблемами” : либо уже были раз замужем, либо о происхождении, т.е. о семье, в которой она родилась, ничего неизвестно, либо профессия более чем стандартная и т.д. И в третьем “каталоге” девушки и женщины “третьей категории”… Быстро просмотрев эти досье, я так же быстро расстроилась, т.к. поняла, что моя подруга не имеет никаких шансов : женщина с тремя детьми (первый ребенок, сын, правда, уже женился и живет отдельно), разведена, за 40, с явно увядающей внешностью, без высшего образования, французский язык почти не знает, работа нестабильная… Затем директор сел за компьютер и стал искать “подходящие” для данного случая кандидатуры. Я только краем глаза посмотрела на то, что он нашел и сразу поняла, что вообще не стоит этим людям звонить.

– Почему?

– Потому, что уже по их адресам было ясно, какой это социальный уровень. Ведь каждый округ Парижа имеет свое характерное лицо. Есть округа очень богатые, есть средние, есть бедные. И никакого социального смешения здесь нет. Так что уже по адресу можно догадаться, в каких условиях этот мужчина живет и сколько он зарабатывает.

Затем директор спечатал на принтере телефоны (но не адреса). И мы распрощались.

– А потом?

– А потом, как я и предполагала – тишина. Мы в этот же вечер обзвонили все “кандидатуры”, и так же быстро выяснилось, что всё это бессмысленно : то один – бывший моряк с серьгой в ухе, то музыкант, который вечно в разъездах, то хромой, то кривой… Но на что могла рассчитывать женщина за сорок с тремя детьми ?

А за кулисами всего этого – никакого романтизма. Я потом выяснила, как, за счет чего существуют (и расширяются !) эти брачные агенства. Ведь с женщин они денег не берут. Но берут с мужчин. Причем есть определенные “расценки”, а есть нечто “сверху”. И чем больше мужчина платит, тем более высоки его требования. Поэтому директор данного агенства и не мог дать “ценные” адреса : женщина не подходила к этим требованиям.

– И все-таки, много русских женщин живет во Франции. И как им живется с мужьями-французами?

– По-разному. Но я бы сказала, прикидывая так, на глаз, из личных многолетних наблюдений, что : на 10 таких франко-русских браков 2 счастливых, 2 “так себе” и 6… разводов. Конечно, никакой статистики на этот счет вы нигде не найдете. Всё это лишь мои личные наблюдения, повторяю. Но думаю, что они неошибочны.

– И в чем же причина “несчастья”?

– Шкала жизненных ценностей слишком разная. Разные нравственные установки. Француз для русской слишком поверхностен, прагматичен (не менее, чем немец, между прочим), и слишком… “неглобален”. В общем, “мелковат” – если говорить о духовной и душевной стороне брака. А русская для француза порой слишком… серьезна. Да, да, именно так. Так, например, муж-француз одной моей русской знакомой говорит : “У вас, у русских, вечный Шекспир : “Быть или не быть?”. Какая-нибудь заковыка-проблема превращается у вас в грандиозный вопрос жизни и смерти. Из искры вы раздуваете пламя, из комара делаете слона. И вечно боретесь с ветряными мельницами. А в жизни все намного проще. Жизнь – это как учебник по математике, есть однотипные задачи, необходимо их научиться решать – спокойно, без паники и без всяких философских рефлексий по поводу. Решил и дальше пошел. Дальше следующая задачка – может, сложнее, может, проще. И так далее. Но у русских все не так. Все на ушах.” И знаете, он по-своему, вероятно, прав. Просто он вырос в своей системе ценностей, а мы – в своей. У нас во многом разные духовные и нравственные корни. И чем сильнее личность, тем труднее ей от этих корней отказаться во имя сохранения спокойствия в семье. Конечно, без компромиса не прожить. Но нередко наступает момент, когда одна из сторон – а часто и обе стороны – просто больше не в состоянии этот экилибр сохранять.

– Но что же все-таки конкретно больше всего русских женщин в мужьях-французах раздражает? Какие качества вызывают негативную реакцию?

– В каждой семье всё по-разному, но из разговоров и наблюдений я могу сделать следующее заключение. Раздражают и являются причиной конфликта такие качества, как жадность, прагматичность, изворотливость мужа-француза, а так же использовательское отношение к женщине.(…)

– Но если вернуться к вопросу о смешанных браках, то хотелось бы узнать: а как дети, говорят ли они по-русски, знают ли что-либо о России?

– Это больной вопрос для всех смешанных браков. Дети, рожденные в таких браках, очень плохо говорят по-русски. Еще меньше знают о России. Она для них – чужая страна. Конечно, многое зависит от родителей, прежде всего от мамы. Многие пытаются как-то развивать русское : читают детям русские книжки (сказки, позже художественную литературу), покупают в русских магазинах или в Москве (те, кто переодически ездит) кассеты с русскими детскими фильмами, пытаются самостоятельно учить читать и писать. Но все это уходит в песок, как только ребенок идет во французскую школу. А потом ведь многие дети ходят еще в различные спортивные или художественные секции, то есть у них весь день до вечера расписан, а если мама работает, то с ребенком сидит до ее прихода какая-нибудь француженка-студентка, которая таким образом немного подрабатывает. В общем, у ребенка сплошь и рядом французская речь. И бороться с этим оказывается настолько сложно… А потом не забывайте – современная русская диаспора во Франции очень разбросана и эклектична, нет того единства, которое было присуще русской эмиграции первой волны. Русские между собой здесь редко встречаются, собираются – слишком мы все разные : русским третьей волны трудно найти общие точки соприкосновения с русскими четвертой, нет ничего общего между русскими-интеллигенцией и “новыми русскими”, замужние женщины нередко живут замкнутой жизнью, другие так вписываются во французскую систему, что им вообще русские не нужны… Всё это накладывает негативный отпечаток на сохранение корней русского языка и русской культуры у нового поколения в смешанных браках.

– А мужья-французы, у которых русские жены, говорят ли они по-русски?

– По большей части не говорят, даже и прожив многие годы с русской женой. Один раз только я видела такое “чудо” : муж одной русской знакомой прекрасно говорил по-русски. А потом выяснилось, что он наполовину немец (мама у него – француженка, а отец немец) и сам он до 23 лет жил в Германии, затем в Америке, и только несколько лет назад он со своей русской женой и детьми приехал жить во Францию. Вообще у них очень интересная забавная семья, – семья, в которой и дети (четверо !), и родители говорят… на четырех языках (немецкий, французский, русский и английский в американском варианте)! Но, вообще, мужья-французы как-то никогда не стремятся изучить русский язык.(…)

А солнце сегодня такое мягкое. Идемте-ка с вами искупаемся. А потом продолжим.