Софья Оранская

Ну, а проводы и поминки ? А это еще одна история. Приведу пример из жизни : проводы по-французски и проводы по-русски (во Франции). И, надо сказать, разница здесь большая, да и вообще сами проводы, как лакмусовая бумажка, высвечивают Человека со всеми его достоинствами и недостатками, а так же являются ярким выражением человеческого менталитета и эмоциальности.

Вот вам первый пример. Проводы пожилой женщины, у которой остался, так же пожилой, муж, но детей у них не было, однако, родственников предостаточно. Так как же, вкрадце, происходят проводы по-французски ?

В двенадцать (или в другой, указанный, момент) все родственники собираются у церкви, где должно пройти отпевание. Все к данному часу собираются (каждый приезжает на своей машине). Потом приезжает катафалк, все следуют в церковь, рассаживаются (т.к. это католическая церковь, там принято сидеть), слушают Слово пастыря…. в конце каждый должен подойти к гробу (закрытому, конечно) и плеснуть на него святой водой в виде креста… затем процессия, так же тихо и со скорбным видом, медленно движется на кладбище : все едут на своих машинах вслед за катафалком ! Здесь происходит прощание. (…)

Затем все разъезжаются по домам родственников, которые живут поблизости, т.к. до ужина в ресторане еще часа два. Вот где, наконец, можно увидеть друг друга (ведь большинство приехало из разных городов), узнать «клановые» новости, дети – смериться (у кого больше, кто быстрее растет) и даже поиграть на компьютере ! В назначенный час все собираются в ресторане, где… время, даже и для поминок, конечно, ограничено. На втором часу ужина все уже, понятное дело, забыли о покойной, зато сколько за этот вечер узнали друг о друге ! В конце все, пожав руку «бедному родственнику» и пожелав «бон кураж», мирно разбредаются по домам (или отелям).

В общем, что сказать. Всё в таких проводах продуманно, чинно, гладко и… без эксцессов. Горевать французу о потере бездетной тети некогда : завтра утром ему на работу.

Но у русских, как известно, всё не как у нормальных людей, всё на ушах. И вот вам другой, характерный, пример – теперь уже русских проводов в том же Париже. Тоже пожилой женщины. Только в отличие от первой, у нее остался не муж, а сын (уже сам далеко не мальчик). Родственников, по понятным причинам, у нее во Франции не было, зато было много друзей и знакомых, т.к. вела она долгие годы свой литературный кружок и, главное, была необыкновенно радушным человеком, любившим людей.

В назначенный час все стали собираться на квартире (гроб же находился в это время в морге, а все, кто хотел попрощаться, мог сделать это накануне). В квартире уже были накрыты столы с явствами, которые готовили накануне и утром те, кто помоложе из бывшего «кружка» покойной. Стояли здесь и приготовленные для проводов венки.

Но в отличие от аккуратных французов, сборы стали затягиваться, т.к. у русских есть странная привычка опаздывать (даже на такие «мероприятия»!). Правда, многие, опять же в отличие от французов, прибывали на проводы без машины (вряд ли это может служить оправданием). Тогда по ходу было решено отвезти первую партию (тех, кто помоложе) на кладбище (Пер-Лашез) со «скарбом» (т.е. с венками, цветами). А затем – отвезти тех, кто постарше (и тоже без машины). Так, те, кто моложе, стали ждать под дождем тех, кто постарше, а так же и собственно катафалк. Ну, пока ждали (и мерзли, т.к. было холодно-промозгло, многие тут вспоминали оставленную на квартире водку), перезнакомились. Поговорили и о покойной. Наконец, прибыли остальные. Кто-то вышел из машин, чтобы поздороваться с присутствующими, а кто-то так и остался сидеть в машине, ожидая следующих «указаний» (надо заметить по ходу, что среди французов подобное поведение было бы «присутствующими» воспринято за оскорбление). Далее опять стали решать : идти за катафалком пешком до места или все-таки ехать на машинах. Наконец, решили, что молодежь пойдет пешком, а старички поедут. В общем, катафалк уехал вперед, молодежь пошла своей дорогой, пожилые – поехали другим путем. Пока шли, было у молодежи время поговорить, поразмышлять на философские темы. Наконец, добрались до места назначения. Здесь был установлен гроб. После чего началось прощание. Совсем иначе, чем у французов – закомплексованных. Для такого случая приготовили даже аппаратуру с микрофоном, – чтобы всем было слышно. А Слово брали многие (заранее подготовленное). Одна молодая певица даже спела романс… И так это было душевно, искренне, глубоко, сердечно, что даже и люди, мало знавшие покойную, почувствовали себя настоящими соучастниками какого-то великого священно-действия, Мистерии, если хотите.

Когда все, кто хотел, таким образом попрощались, работники кладбища взяли гроб и понесли к могиле… затем каждый мог пройти, бросив ветку цветка, мимо ее, отдав свой последний долг.

Затем те, кто постарше, уехали на машинах, а те, кто помоложе, пошли домой пешком. Здесь было самое время… помянуть.

Ну, так и выпили, и закусили, кто сидя, кто стоя, потому, что сидячих мест на всех не хватало. Но горевать русским не хотелось. А вернее, хотелось сделать что-то хорошее для покойной, которая, вероятно, как многие, бравшие и здесь Слово, говорили, «сейчас с нами». И нужно было развеселить покойную. Так, начались народные пения. И, надо сказать, необыкновенно душевные. Пели сначала лишь профессионалы (певец-бард с гитарой, затем всё та же певица, аккомпанировавшая себе на пианино, затем полупрофессиональная бардша опять же с гитарой), а затем и другие стали подключаться (заодно и потому, что пьяному, как известно, море по колено). И опять же все это было душевно. Между тем кто-то брал Слово. Говорили, конечно, о той, кто здесь тайно присутствует. Но не только об этом. Кто-то уже предложил… тут же, не отходя от кассы, выбрать нового Президента «кружка» и решить, где же они теперь будут собираться. Кто-то тут же подсказал новую кандидатуру, и чуть было ни начали голосовать, да кандидатура замяла вопрос. Потом молодая обаятельная поэтесса выступила со своими стихами, душевно выступила, искренне. Сын покойной (на вид еще вполне трезвый) «обозвал» ее «большим поэтом нашей эпохи» и расцеловал, не глядя на лица. Певица же, которая так замечательно еще недавно пела, вышла в центр и заявила, что покойная любила только двоих : сына и ее, а к остальным она просто хорошо относилась… И никто не хотел вступать с ней в споры потому, что, как сказал мой знакомый, который стоял тут же рядом, «это уже вызов». И никому не хотелось отвечать на «провокацию»… В общем, уже темнело, а люди расходиться не собирались (неизвестно почему, то ли хотелось побольше пообщаться, то ли подольше погрустить, то ли всё, что было на столах, доесть и допить, а в отличие от прагматичных французов, где даже на поминках вам не дадут объедаться и обпиваться, здесь было явств и питья немерено)… И вообще, в воздухе уже висел дух скандала, по той самой известной и мудрой русской пословице – «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», а собравшихся русских хлебом не корми, дай им отношения повыяснять. В общем, я ушла (прихватив с собой своего знакомого) – по-английски, не попрощавшись. Но позже я узнала, что вечер, который становился томным, все-таки разразился к концу скандалом, с оскорблениями, петушиными разборками, остановить которые могла лишь вызванная кем-то полиция.

Вот так всегда у русских : начнем заздравие, кончим заупокой. Невероятная глубина эмоций и эксцентричность русского человека, которые даже на проводах имеют место для самовыражения : через искреннее участие, со-участие и глубокую любовь и столь же искреннее «озверение» и растаптывание ближнего… А у француза что ? У француза на тех же проводах видны искреннее и истинное уважение к личности другого (…), но и тут же отсутствие глубокого интереса и со-участия в происходящем. Вроде как пришел – Долг исполнил, «Честь обязывает», но исполнил (словно галочку поставил), а большего от меня не просите. И что лучше ? Какой идеал выбрать ? А никакой. Потому что Человек – это двуликий Янус, примирить две гримасы которого может, как известно, лишь Она.